Дикари Гора - Страница 77

— Но главное, по моему мнению, — это психологическое давление на женщину. Ее приводят в дом Господина, и в ясных, насильственных и неоспоримых понятиях показывают реальность ее новой ситуации. Что она беспомощна, что она в его власти и милосердии. Что она, независимо от ее желания, является теперь его собственностью. Что он может делать с ней все, что ему нравится. Что она принадлежит, что она — его рабыня, и что он — ее хозяин.

— И я была бы испугана, если бы оказалась связана, — согласилась она.

Но я-то видел, что она уже хотела быть связанной.

Я продолжал ласкать ее.

— Господин, — прошептала девушка.

— Да.

— Свяжите меня — шепотом попросила она.

— Ты просишь этого?

— Да, — выдохнула она. — Я прошу Вас связать меня.

— Встань на колени, — резко и громко приказал я ей, — быстро.

Она стремительно встала на колени, и испуганно посмотрела на меня.

— Я передумала, — попыталась отказаться она, глядя на меня со страхом.

— Не меняй положения.

— Да, Господин.

Я подошел к своим седельным сумкам, и вытащил два довольно коротких отрезка мягкой, гибкой, плетеной из черной кожи веревки, приблизительно двадцать пять дюймов каждый.

Я немного оттянул ее правое запястье и привязал его к правой лодыжке, оставив при этои приблизительно шесть или семь дюймов слабины между рукой и ногой.

— Это — обычное связывание с открытыми ногами. Оно не предназначено для строгого удержания рабыни, но зато — простое и общеизвестное. — За тем я таким же образом связал ее левые запястье и лодыжку. — А когда я закончу пользоваться тобой, — объяснял я далее, — Я мог бы просто связать твои запястья за спиной, а за тем и лодыжки. Это уже — общепринятый и эффективный способ обеспечения безопасности. Если Ты не была достаточно приятна, то я мог бы подтянуть твои связанные лодыжки и привязать их к запястьям. А кроме того, Ты была бы всегда привязана еще и за шею к колонне или к дереву.

Я встал и отошел в сторону, чтобы оценить дело своих рук.

— Преимущество этого способа, состоит в том, что веревки не мешают стоять на коленях, и рабыня может с удобством делать это в течение многих часов, возможно около стула владельца, в то время как он работает, и еще не готов к занятиям с ней.

Она потихоньку, стараясь сделать это незаметно, потянула веревки, но кожа держала ее запястья крепко, всякий раз возвращая их на место, к лодыжкам.

— Это все? — робко спросила она.

— Я вижу, что есть потенциальные возможности этого способа связывания, которые, Ты пока еще не оценила, — заметил я, и, взяв ее за волосы, толкнул вперед на одеялах на живот.

— Вырывайся, — приказал я рабыне.

Она так и сделала, но оказалась совершенно беспомощной, и вскоре прекратила свою бесполезную борьбу.

— Интересный вид открывается на женщину, — усмехнулся я. — Также, связанная в этом положении, она редко сомневается относительно того факта, что она — рабыня. Иногда, это может быть довольно болезненно.

Она застонала, и я, милостиво, перекатил ее на бок. Она испуганно посмотрела на меня.

— Прими во внимание, что такое связывание, не годится для строгого удержания, но оно вполне достаточно для некоторого обездвиживания, а именно, в ситуации, как сейчас, в присутствии владельца или пользователя. Например, под наблюдением, Ты не можешь использовать правую руку в попытке развязать узел слева или на лодыжках. Если, конечно, вместо веревок используются цепи, то они уже достаточны для надежного ограничения свободы рабыни, эстетического и восхитительного, а можно еще пристегнуть цепи к ошейнику, естественно, чтобы ограничить движение.

Я повернул ее на спину. Ее крепко сжатые колени торчали вверх, а ее руки беспомощно лежали по бокам.

— А вот теперь, я думаю, что Ты можешь понять одно из главных достоинств этого способа связывания. Женщина довольно беспомощна, и нет абсолютно никакой возможности оказать сопротивление доступу хозяина к телу рабыни.

Казалось, что она, связанная рабыня, пыталась вжаться в землю.

— Пожалуйста, Господин, развяжите меня, — попросила она.

Я с усилием развел ее колени.

— Ох! — воскликнула она.

Я держал ее колени разведенными широко в стороны, не позволяя ей сжать их.

— Я не хочу быть связанной! — закричала она. — Я не знала, что это будет так. Я слишком беспомощна! Пожалуйста, развяжите меня! Освободите меня! Ослабьте мои путы! Не держите меня больше связанной! Нет! Пожалуйста! Господин!

Я рассматривал ее, а она смотрела на меня в страхе, и беспомощно изгибалась.

— Что Ты знаешь обо мне?

— Ничего, только то, что Вы — мой Господин.

— Что я мог бы сделать с тобой? — спросил я.

— Все что угодно, — ответила она.

Я убрал руки, разрешая ей свести колени, она немедленно и сделала, в страхе, крепко сжимая их вместе.

— Вы связали меня как свинью.

— Свинья, не является гореанским животным. Скорее, Ты связана как самка тарска.

— Значит, Вы связали меня, как самку тарска!

— Не льсти себе, что Ты сможешь наслаждаться столь же высоким статусом, как у свиньи или у самки тарска. Твой статус еще ниже, чем у этих презренных животных потому, что Ты — рабыня.

— Значит, Вы связали меня, как рабыню!

— Вот теперь Ты говоришь правильно, — похвалил я ее.

— Что Вы собираетесь сделать со мной?

— Все, что я пожелаю!

Она застонала, и слегка потянула шнуры, связывающие ее запястья с лодыжкам.

— Ну что, теперь Ты начинаешь ощущать, что это значит для женщины, быть связанной мужчиной?